Дальнейшая дифференциация знаний о государстве и праве

Правовой обычай меньше всего связан с государством, и, вероятно, возник раньше его. Такую постановку вопроса отнюдь не отрицают и классики научного коммунизма. Так, Ф. Энгельс в своей работе «К жилищному вопросу» без всяких обиняков пишет: «На известной весьма ранней ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства... Это правило, вначале выражающееся в обычае, становится затем законом. Вместе с законом необходимо возникают и органы, которым поручается его соблюдение — публичная власть, государство ».

Таким образом, Энгельс связывает возникновение государства с возникновением закона, а вовсе не права, которое существовало уже в виде обычая и до государства. Впрочем, с «этатистской» точки зрения право и закон — идентичные понятия, но Ф. Энгельс, на которого так любят ссылаться советские интерпретаторы этатизма, оказывается, эти понятия различал. Поэтому ссылки сторонников данной точки зрения на классиков научного коммунизма по крайней мере не совсем уместны.

Официальное определение права, принятое на I Совещании но вопросам науки советского государства и права (16-13 июля 1938 г.), одним из авторов которого был небезызвестный А. Я. Вышинский, включило в себя формулировку, смысл которой заключается в том, что обычай становится правом в случае его санкционирования государственной властью. Это определение впоследствии с разными вариациями, не искажающими его суть, повторялось во всех трудах по теории государства и права.

Реальная действительность опровергает и это определение. Право в виде обычая существовало, как мы выяснили, и до возникновения государства. Обычай, как источник права, существует в настоящее время без всякого санкционирования государством в ряде развивающихся стран. Более того, применяются и по сей день даже конституционно-правовые обычаи. Ярким примером тому служит Великобритания. Многие положения британской конституции существуют именно в таком виде.

Например, такие правила, как: «король должен согласиться с биллем, прошедшим через обе палаты парламента», «лидер партии большинства — премьер-министр»; «министры выходят в отставку, если перестают пользоваться доверием палаты общин», «палате лордов не принадлежит инициатива финансовых биллей». Эти и другие обычаи не записаны ни в каких официальных документах, но тем не менее неукоснительно исполняются даже на уровне конституционного права.

3. Государство и право действительно функционируют одновременно, естественно после того, как возникло само государство. С этим утверждением трудно не согласиться. Действительно, между государством и правом существуют тесные функциональные связи, которые неоднократно рассматривались в литературе. Однако вызывает серьезное сомнение высказываемое при этом рядом авторов (Д. А. Керимов, С. А. Комаров, Л. Сабо и др.) положение о том, что государство и право не могут существовать друг без друга, о том, что они неразрывны. На самом деле право может существовать без государства в виде правовых обычаев. С другой стороны, и государство может существовать без права. Это касается государств с антидемократическим режимом. Об этом, кстати, также говорилось в литературе прошлых лет по теории государства и права.

4. Тезис об одновременном отмирании государства и права с пост роением коммунизма не может быть принят уже в силу очевидной утопичности самой идеи возможности такого общества, однако, оказывается, и здесь советская интерпретация марксизма вошла в явное противоречие с работами основоположников этой теории, ибо классики марксизма никогда не говорили об отмирании права при коммунизме, отмереть, по их мнению, должно государство, а вот об аналогичной судьбе права у них ничего не сказано.

Таким образом, в действительности государство и право одновременно не возникают и тем более не отмирают. Они могут вполне существовать и друг без друга. Так, опровергнув «этатистскую» точку зрения с примыкающим к ней тезисом о единстве и неразрывности государства и права, мы можем судить и об относительной самостоятельности этих явлений общественной жизни. Более того, даже при одновременном функционировании государство и право не имеют структурного единства. Это проявляется в том, что, во-первых, сфера правового регулирования не совпадает со сферой государственного управления и поэтому государственная политика не распространяется на всю правовую систему, во-вторых, внутригосударственные отношения в разной степени опосредованы правом, поэтому и право не распространяется на всю государственную структуру. Все это говорит само по себе в пользу раздельного изучения теории государства и теории права. И наоборот неуклонное следование этой точке зрения означает и признание единой науки — теории государства и права, не подлежащей никакой дифференциации в силу самого единства и неразрывности государства и права.

Вторая, противоположная точка зрения, которую мы условно обозначим как естественноправовую, напротив, не отрицает самостоятельного бытия государства и права. Она является основой концепции правового государства, и уже одно это дает ей огромное преимущество перед ранее рассмотренным подходом к соотношению государства и права. Этой точки зрения будем придерживаться и мы, поскольку идея правового государства сегодня является общепризнанной, а она, в свою очередь, основана на естественноправовой шкале.

Итак, мы приходим к выводу, что теория государства имеет полное право на обособление от общей теории государства и права. Но по сравнению с теорией права наука о государстве сегодня находится лишь в зачаточном состоянии. Нельзя, в этой связи, не согласиться с В. К. Бабаевым, который пишет: «Теория же советского государства, опираясь на многие ошибочные или утратившие свой смысл марксистские и особенно ленинские положения — об уничтожении частной собственности, о насильственном характере государственной власти, диктатуре пролетариата, полном уничтожении буржуазной государственной машины, об исключительности новых государственных и политических форм и т. д., — превратилась в догму и оказалась в тупиковом положении...». Немало трудностей вызывает и вопрос об определении предмета теории государства. В свое время его подробно исследовал В. О. Тененбаум: «До начала 50-х годов проблематика теории государства в теории государства и права сводилась к кругу правовых опосредовании государства, дополненных материалистическим объяснением происхождения и сущности государства. Исследование предметно-политического содержания государства началось с понятия политического режима...» Со второй половины 50-х гг., отмечает далее В. О. Тененбаум, в теории государства появляется понятие его функций, а затем и форм государства.

К сказанному необходимо добавить и другие понятия о государстве, изучаемые пока в рамках общей теории государства и права в современных условиях, — это задачи государства, государственный аппарат (органы государства) и государственный механизм (механизм государства). В самое последнее время теорию государства изучают в соотношении государства с правом, а также с гражданским обществом, личностью, другими социальными институтами и частями политической системы общества. Не может и не должна теория государства обойти проблемы, связанные с понятием, признаками, перспективами становления и развития правового государства как в общетеоретическом, так и в прикладном смысле применительно к современной России. Как видим, круг поставленных проблем государствоведческого характера достаточно широк, и с этой стороны также есть все основания для самостоятельного изучения теории государства.

Выше уже говорилось о том, что целый ряд авторов (В. К. Бабаев, А. Б. Венгеров, А. И. Пиголкин и др.) предлагают передать изучение теории государства в курс политологии. С этим вряд ли можно согласиться. Политология сегодня — одна из самых молодых, но тем не , менее бурно развивающихся общественных наук, которая, по сути, сформировалась и продолжает развиваться на стыке юридической науки, философии, социологии, статистики и других наук. Вполне очевидно, что теория государства, как отрасль юридического знания, очень близко, даже гораздо ближе других отраслей, стоит к предмету изучения политологии. Однако государство для политологии хотя и важный, но далеко не единственный объект изучения. Она изучает государство вместе с другими частями политической системы общества: партиями, движениями, организациями и т. д. Поэтому теория государства, если она будет передана в сферу политической науки, неизбежно затеряется в кругу проблем изучения иных институтов политической системы общества, потеряет, образно говоря, в политологии свое лицо. Государство в политологии изучается не как юридическое, а как социальное явление, как политический институт, имеющий своей главной целью реализацию социальных интересов. Поэтому, по справедливому замечанию Р. Т. Жеругова: «...передача теории государства в состав политологии могла бы существенно обеднить изучение целого ряда проблем, требующих именно правоведческого характера: в частности, таких, как правотворческая, правореализационная, правоохранительная деятельность государства и его органов, а также юридическая природа последних: правовые формы 1 осуществления государственной власти и функции государства, правомерное и противоправное поведение государства и его органов, многочисленные аспекты правовой государственности и др.

Наконец, наука политология всегда опосредована человеческим фактором. Поэтому в теории политики, как составной части политологии, государство рассматривается в ином, неюридическом аспекте, а именно в соотношении типа человек — власть. Важнейшей задачей политологии в условиях современной России с точки зрения человеческого фактора является формирование естественных лидеров, углубление и распространение должной политической культуры среди населения, депутатского корпуса всех уровней, активистов партий и движений. Естественно, что юридическая наука и теория государства, в частности, таких задач перед собой не ставит, в ней в целом отсутствует присущий политологии человеческий фактор; она носит скорее отвлеченный от конкретной личности, абстрактный характер.

Таким образом, по нашему мнению, теория государства, отпочковываясь от общей теории государства и права, не должна вливаться и в другую, притом неюридическую, науку, какой является политология. Здесь следует полностью согласиться с Р. Т. Жеруговым, который ставит вопрос о том, чтобы разграничить теорию государства на юридическую и политическую. В таком случае юридическая теория государства останется в сфере действия юридической науки, а политическая теория государства будет продолжать изучаться теорией политики как составной частью политологии.

Значит ли все это, что юридическая теория государства уже сегодня является самостоятельной юридической наукой. Вряд ли это можно утверждать столь категорично. Любая наука должна обладать солидным потенциалом научных знаний, идей, концепций. Она должна быть представлена различными научными школами и направлениями со своими основателями, последователями и оппонентами. Науку должны развивать и преподавать хорошо подготовленные научные и педагогические кадры и т. д. Теория государства в составе общей теории государства и права всегда играла подчиненную, второстепенную роль; ничем подобным она никогда не обладала и не обладает до настоящего времени. Сказанное вовсе не означает, что теория государства не может быть уже сегодня самостоятельной юридической учебной дисциплиной. В данном случае просто надо видеть разницу между наукой и учебной дисциплиной. В свое время еще А. А. Тилле и Г. В. Швековым было замечено, что: «Формирование юридических дисциплин, т. е. наук о государстве и праве, изучаемых в вузах, еще меньше зависит от признанной системы права или признанной системы правовых наук. Например, преподается дисциплина "Прокурорский надзор", хотя пока еще никто не ставил вопрос о наличии в системе нашего права такой отрасли» То же самое можно отнести и к юридической теории государства.

Представляется, что теорию государства в современных условиях вполне можно преподавать в юридических учебных заведениях наряду с общей теорией права. Такое решение вопроса может дать двойной эффект в процессе обучения студентов-юристов. Во-первых, это даст возможность теоретикам право более тщательно излагать материал, касающийся исключительно теории права, не отвлекаясь на государствоведческую проблематику. Во-вторых, отдельное преподавание курса юридической теории государств даст возможность постепенно наращивать научный потенциал этой учебной дисциплины с перспективой перерастания ее в самостоятельную юридическую науку.

Что же будет изучать новая учебная дисциплина. В первую очередь это те вопросы о государстве, которые уже изучаются в курсе общей теории государства и права. Вопрос о разграничении предмета теории государства и права в данном случае не вызывает никакой сложности. Конечно, остаются и большие смежные области научного исследования обеих теорий. Представляется, что эту тему целесообразно целиком включить в теорию государства. Теория государства должна изучать, на наш взгляд, также соотношение государства с гражданским обществом и личностью, очерчивая пределы разумного вмешательства государства в дела общества и личности. О разграничении предмета теории государства и политологии было уже сказано выше. Необходимо также разграничить предметы теории государств и конституционного (государственного) права. Думается, между эти ми учебными дисциплинами должно быть такое же разграничение, какое существует между общей теорией государства и права и отраслевыми юридическими науками. Теория государства будет изучать общие закономерности становления и развития, функционирования всех государств, независимо от времени образования, расположения на географической карте и других подобных обстоятельств. То есть, образно говоря, теория государства, так же как и общая теория государства и права, так же как и «чистая» теория права, должна быть вне времени и пространства. Она должна выявлять общие, специфические черты не конкретного государства, а государства вообще, предстающего перед исследователем или обучаемым как явление юридической действительности.